У книжной полки: Университет длиною в жизнь
Д. П. Урсу. Университет длиною в жизнь. Путь историка
(Одесса: Бондаренко М. А., 2016. – 504 с., 18 илл.)
В книге воспоминаний, изданной за год до кончины, последовавшей 15 февраля 2017 г., доктор исторических наук, профессор Дмитрий Павлович Урсу, среди мотивов, вызвавших у него искреннее сочувствие к судьбе крымскотатарского народа и желание ему помочь, называет и «пример таких высоконравственных личностей, как академик А. Сахаров, генерал П. Григоренко, поэт Б. Чичибабин». Сегодня, по прошествии лет, оглядывая значимый вклад Д. П. Урсу в изучение истории культуры крымскотатарского народа, в том числе, в создание крымскотатарской научной биографистики, подготовки национальных научных кадров, можно с большим основанием говорить, что и его имя должно быть внесено в перечень выше упомянутых друзей крымскотатарского народа.
Д. П. Урсу родился 10 октября 1936 г. в румынском городе Яссы. Выпускник Одесского университета. Доктор исторических наук (1985), профессор (1986). Академик Украинской академии исторических наук. В 1986— 2005 гг. — профессор Симферопольского (Таврического) университета. В 1986—1997 гг. заведовал кафедрой новой и новейшей истории. С 2006 г. — профессор Одесского университета. Область научных интересов — история и историография стран Африки и Западной Европы, методология истории, востоковедение, история высшей школы Крыма.
Значителен вклад Д. П. Урсу в изучение истории крымскотатарской культуры, именно его можно назвать основоположником крымскотатарской научной биографистики, и особенно, в создание научной биографии поэта и ученого-тюрколога Бекира Чобан-заде.
В книге, о которой сегодня идет речь, Д. П. Урсу, кроме прочего, подробно рассказал о крымском периоде своей жизни и работы, главным образом о крымскотатарской тематике, о встречах и сотрудничестве с крымскотатарской интеллигенцией.
Думаю, что лучше всего «предоставить слово самому автору.
О том, как Д. П. Урсу приехал из Одессы в Симферополь:
«В Симферополь я приехал накануне своего 50-летия с женой и двумя чемоданами. Поселили нас в студенческом общежитии с перспективой получения 3-комнатной квартиры в туманном будущем. Думаю, немного найдется таких отчаянных любителей перемен: оставить буквально всё – любимых дочь и внучку, насиженное место, кафедру и приятелей, богатые библиотеки, и начать жизненный путь с начала, с нуля. Сейчас, вспоминая этот эпизод, дивлюсь своей смелости: только что, накануне отъезда в Крым, 31 августа 1986 г. потонул «Адмирал Нахимов» с шестью сотнями одесситов. Будь я суеверным, ужаснулся бы такому мрачному предзнаменованию. Еще летом был объявлен конкурс на замещение должности заведующего кафедрой новой и новейшей истории СГУ «с предоставлением жилья». Я подал документы и был избран. Теперь мне пришлось знакомиться с историей университета, ставшего мне родным на последующие 19 лет…».
Когда 2006 году профессор решил вернуться в родную Одессу, знавшие его близко в Крыму, подчеркивали деталь, как нельзя лучше характеризующую Дмитрия Павловича: «Профессор Урсу уехал из Симферополя в том же костюме, в котором приехал сюда 19 лет назад!..». Действительно, Дмитрий Павлович Урсу и коррупция, понятия несовместимые! Вот еще один эпизод из его книги:
«Как я говорил выше, с коллегами на кафедре я поддерживал ровные отношения, ни с кем не сближаясь. Подружился только с преподавателем соседней кафедры, занимавшем должность проректора. Скорее, он стал испытывать ко мне братские чувства, потому что у него не было друзей. Со временем мы получили квартиры на одной улице, он – в начале, а я – в ее конце. Стали заходить в гости друг к другу, вместе с женами и детьми (у него был сын, ко мне приезжала внучка) прогуливались в соседнем леску. С благодарностью вспоминаю, как мы у него дома (я еще жил в студенческом общежитии) отметили мое 50-летие. Одним словом, мы крепко подружились, и мне казалось, что это надолго. Однако спустя три-четыре года, как совершенно неожиданно и будто бы беспричинно между нами произошел разрыв. До этого мы с женой заметили, хотя и не придавали этому большого внимания, что наш друг стал невероятно быстро обогащаться – купил загородный дом, машину, потом нас не предупредив и не пригласив на новоселье, сменил квартиру, стал жить в престижном районе, в богатом новом доме. Перед этим стал отдаляться от нас, как будто стесняясь своего нового благополучия. Еще раньше как-то вроде бы в шутку, когда я, ни о чем не догадываясь, гневно обличал вузовских мздоимцев, он сказал: «По блату поступают дети небедных родителей. Они, родители, награбили большие деньги, так пусть теперь делятся с нами, бедняками». Это, можно сказать, философское оправдание коррупции меня возмутило, и я стал горячо его опровергать. Думаю, с этого момента наша дружба дала трещину и вскоре тихо, без всяких объяснений, умерла…». О коррупции, метастазы которой глубоко поразили сферу высшего (и не только) образования Дмитрий Урсу посвятил в своей книге довольно много места и за это, на мой взгляд, заслуживает отдельной благодарности.
Для нас, конечно же, особый интерес представляет все, что связывало Дмитрия Павловича с крымскими татарами, с его вкладом в изучение истории культуры крымскотатарского народа.
И в этом случае лучше всего обратиться к первоисточнику:
««Зов Востока» я услышал не «в мрачном Лондоне» как Киплинг, а в Одессе еще на студенческой скамье, когда писал свою дипломную работу по истории Индии. В Крыму он прозвучал еще сильнее. Я уже говорил, что одним из стимулов, побудивших заняться востоковедением, было массовое возвращение крымских татар в первой половине 1990-х годов. В Крыму возникала новая социокультурная ситуация, создавшая потребность общества в углубленном и правдивом изучении исторического прошлого. В первую очередь это касалось крымскотатарского народа, который не только стал жертвой преступной сталинской депортации, но был наказан еще и тем, что лишился национальной истории. Этот процесс уничтожения памяти о прошлом целого народа, начатый в 1944 г., романовско-советские ученые завершили на научной сессии в мае 1952 года. Будучи составной частью послевоенных идеологических кампаний, собранная в Симферополе научно-пропагандистская «тусовка» объявила крымских татар «народом-хищником», агрессором и грабителем. Была предана забвению помощь Крымского ханства Москве в противоборстве с Литвой и Золотой ордой, участие татар в освободительной войне Богдана Хмельницкого…».
«К сказанному выше хочу добавить еще один момент: кроме научно-познавательной стороны (неразработанность поля исследования) и общественной значимости темы на меня подействовал и нравственный императив, а именно сострадание к обездоленному народу, искреннее и бескорыстное желание помочь ему овладеть собственной историей, отнятой насильниками. В этом я шел по тому благородному пути, по которому прежде шли передовые русские люди. «Быть с побежденными – это завет русской интеллигенции» (Г. Федотов).
Так на пороге 60-летия я в третий раз, после Англии и Африки, начал с нуля изучать новую тематику, касающуюся истории одного из народов Востока. Мне не пришлось долго искать любимую проблему – она лежала на поверхности, надо было только ее поднять и поставить, выражаясь фигурально. Не стал углубляться в давние времена, а взял хорошо мне знакомый ХХ век, так как при всех резких поворотах я оставался «новистом». Конкретно речь идет об истории культуры крымских татар в период существования автономной республики и до их насильственного переселения в 1944 г. Поначалу собирался дать общий очерк развития этой республики по всем направлениям – социально-экономическому, политическому, культурно-образовательному, но скоро понял, что широта охвата пойдет в ущерб проработке глубинных процессов и явлений. Ограничился только культурным аспектом, с упором на деятельность живших в те годы писателей, ученых, артистов, т.е. научной и творческой интеллигенции. В 1920-1930-е годы отличилась целая плеяда таких подвижников культуры, которые были теперь, в конце века, известны лишь по именам: ни точные вехи биографии, ни их труды установлены не были. Историю культуры в лицах предстояло восстановить на основе достоверных документальных источников…».
«Вскоре два десятка судебно-следственных дел арестованных крымским НКВД в 1937 году деятелей культуры лежали передо мной. Читать эти бумаги было тяжело, невыносимо тяжело, я испытывал настоящие моральные страдания. Видно было невооруженным глазом, что признания в тяжких преступлениях были самооговорами, исторгнутыми из узников пытками, обманом, продолжительным голодом или же многосуточной «стойкой» на так называемом «конвейере». Помню несколько характерных случаев: человека, занимавшего скромную должность младшего ассистента в пединституте обвиняли по трем пунктам зловещей 58 статьи, в частности, в шпионаже в пользу английской и турецкой разведок. Но давайте спросим себя: какие государственные, военные или технические секреты мог знать этот историк и писатель? Никаких. Нужны ли такие агенты иностранным разведкам? Здравый смысл отвечает отрицательно. Расстрел Османа Акчокраклы, так звали этого человека, был предрешен тем, что в своей деятельности он защищал национальную культуру и родной язык». «Репрессии 1937-1938 годов не были первыми на крымской земле. Еще в 1928 году прокатилась волна арестов крымскотатарской интеллигенции, обвиненной в создании подпольной организации «Милли Фирка». Суда над ними никакого не было – просто коллегия ГПУ своим решением приговорила 14 человек к смертной казни, а остальных к разным срокам заключения. Интересно отметить, что среди первых находились двое бывших студентов Новороссийского университета: один из них занимал должность наркома здравоохранения автономной республики, другой – заместителя наркома финансов. Первый погиб, а второму расстрел заменили каторжными работами; после войны его снова приговорили к 25 годам исправительно-трудовых лагерей. Я был хорошо знаком с его дочерью Мерьем Озенбашлы, врачом по специальности, как и ее отец. Это была замечательная женщина – умная, волевая, широко образованная, неравнодушная к судьбе культуры своего народа».
«По гранту «Возрождения» я дважды ездил в Москву для работы в архивах и библиотеках; на собранном фактическом материале подготовил и выпустил биобиблиографический словарь «Деятели крымскотатарской культуры, 1921-1941 гг.». Сюда вошли персоналии 188 писателей, ученых, журналистов, педагогов, артистов, художников, причем многие из них были известны прежде только по имени. Сам я написал более половины статей, а остальные уточнял и редактировал. 
Второй грант предоставило правительство Королевства Нидерланды; он пошел на изучение источников и литературы и печатание книги «Очерки истории культуры крымскотатарского народа». Впервые читатели Крыма получили основанные на документах, а не на семейных сказаниях и легендах, биографии видных деятелей культуры Айвазова, Акчокраклы, Боданинского, Лятиф-заде, Бекирова, а также полудетективную историю о конфликте между цензурой и обкомом партии по поводу картины Н.С. Самокиша «Эмиграция крымских татар».
Очень живо и подробно описал Дмитрий Павлович историю создания первой научной биографии нашего выдающегося земляка Бекира Чобан-заде, которая увидела свет в 2004 году (Урсу Д. П. Бекир Чобан-заде. Жизнь. Судьба. Эпоха. — Симферополь, Крымучпедгиз, 2004).
Не без удовольствия хочу отметить, что в той или иной мере мне довелось принять участие в подготовке и издании каждой из трех упомянутых выше книг Д. П. Урсу. Причем, две первые из них были подготовлены и изданы в серии «Бильги чокърагъы/Источник знаний» в рамках проектов, подготовленных и защищенных Республиканской крымскотатарской бибилиотекой им. И. Гаспринского. Хотелось бы отметить, что в поиске и подготовке материалов для «Биобиблиографического словаря», редактирования в части библиографических описаний, упоминаемых в нем источников, неоценима роль всех отделов РКБ им. И. Гаспринского. Примечательно, что перед отъездом в Одессу, в 2006 году, Дмитрий Павлович передал в Отдел редких книг, архивных и рукописных материалов нашей библиотеки все собранные им в ходе работы над этими книгами материалы, в том числе многочисленные копии документов, фотографии, письма и т. д.
Общение и совместная работа с этим прекрасным и глубоко порядочным человеком доставила мне в свое время огромное удовольствие.
Думаю, что пришла пора нашей общественности подумать над тем, как увековечить в Крыму имя выдающегося ученого, так много сделавшего для Республики в целом, и крымских татар в частности. Например, можно установить памятную табличку на фасадной стене дома № 31 по ул. Маршала Жукова в Симферополе, где он жил, а также назвать улицу в одном из поселков компактного проживания крымских татар.
А тем, кого заинтересовала книга Д. П. Урсу, могу посоветовать, после окончания карантинных ограничений, посетить читальный зал Республиканской крымскотатарской библиотеки им. И. Гаспринского, где она бережно хранится. Можно также познакомиться с ней в интернете, достаточно запросить в поисковике «Д. П. Урсу. Университет длиною в жизнь» и несколько дней увлекательного чтения вам обеспечены…
Айдер ЭМИРОВ