Исмаил Гаспринский адына къырымтатар джумхуриет кутюпханеси

«Документальная повесть Х.Л.Кумысникова повествует о сложной и трагичной судьбе заслуженной артистки ТАССР Шафики Кутдусовой. Человек необычайно яркого таланта, она только лишь из-за принадлежности к крымским татарам была изгнана из Татарского театра оперы и балета. Именно такие удары судьбы оборвали ее жизнь всего в 46 лет».
Эту аннотацию книги под названием «Шафика Кутдусова» можно было был сделать эпиграфом к описанию ее жизни. О Шафике Кутдусовой, без сомнения, будет написан много, очень много хороших книг. Но при жизни о ее незаурядном даровании люди опасались громко говорить, потому что этот талант вырос в недрах опального народа, о котором коммунистический режим, господствовавший в стране, запрещал даже упоминать. Нигде. Будто его и не было никогда.
Однако режим пал, а народ остался. И теперь настало время вспомнить его ярких представителей, одним из которых была Шафика Кутдусова – актриса от бога, сгоревшая в творчестве, самоотверженном и… безысходном.
Родилась Шафика в Севастополе 18 марта 1910 года в семье единственного муллы города Юсуфа Рахимова. Шафика стала шестым, предпоследним, ребенком Юсуфа-эфенди. Имя Шафика получила в честь дочери друга семьи Рахимовых Исмаила Гаспринского. Семьи Рахимовых и Гаспринских сблизились сразу же по переезду Юсуфа-эфенди в Крым. Жена Исмаил-бея Зоре родом была из тех же мест, что и Юсуф-хазрят, принадлежа к известной фамилии Акчуриных – купцов, меценатов, просветителей, и, как землячка Рахимова, способствовала дружбе двух знаменитых семей в Крыму. Когда Гаспринские приезжали в Севастополь, они неизменно останавливались у Рахимовых, и наоборот. Однако Рахимова и Гаспринского объединяла не столько образованность, сколько, в гораздо большей степени, единство взглядов на свое назначение в жизни.
Таким образом, семейная среда, в которой воспитывалась маленькая Шафика, с самых первых дней способствовала привитию ей благородных нравственных и духовных начал. А, будучи от природы щедро одаренной способностями, она, как губка, жадно впитывала жизнь во всем ее богатом разнообразии.
Надо сказать, все дети Рахимова оказались талантливыми людьми. Только далеко не все смогли пережить революцию и вторую мировую войну. Чудом остался в живых после войны старший брат Шафики Камиль Рахимов (1890-1978) – известный композитор, заслуженный деятель искусств Башкирской АССР, и младшая сестра Нурия Рахимова – литератор и педагог.
Тяга к знаниям у девочки проявилась с раннего детства. В пять лет она уже выводила на листе бумаги арабскую вязь, а дома просила отца говорить с ней только по-французски, которым тот владел в совершенстве. В русскую школу она пошла сразу в третий класс и училась легко, без напряжения.
Семья Рахимовых была очень музыкальна. Старшие братья Шафики – Камиль, Фазыль и Наиль играли на многих музыкальных инструментах – от гитары и мандолины до духовых – и по вечерам устраивали импровизированные концерты с театральными представлениями. Со временем и Шафика втянулась в эти игры, но она мечтала о фортепиано. Своего брата Наиля, будущего московского художника, она попросила нарисовать на фанере клавиатуру для нее. Играя на этом воображаемом инструменте она забывала об остальных детских играх. Видя, что эта страсть затянулась надолго, родители после долгих раздумий решили приобрести дочери инструмент. Дело в том, что Юсуф-эфенди работал один, а семья состояла из девяти человек, не считая родственников, которые жили в этом же дворе, не имея основного кормильца. Так что достаток в семье был, как говориться, ниже среднего – без излишеств и роскоши. Однако в семье свято соблюдались два жизненных принципа, на которые не жалели никаких средств: здоровое питание и образование детей. Все дети в семье получили самое лучшее образование, которое можно было в то время получить.
Рояль, считавшийся по тем временам большой роскошью, нашли не сразу. Один экспроприирующий морячок, видимо, смог вынести из господского дома старый «Шредер» и по сходной цене продал его Рахимовым. Вслед за этим встал вопрос об учителе музыки. Ветром революции в Крым занесло воспитанницу института благородных девиц, бывшую фрейлину, Елену Францевну Строменскую (или Остроменскую). И вот эта светская дама привила своей полюбившейся ученице общеевропейскую и музыкальную культуру.
Прозанимавшись четыре года, Шафика достигла фантастических успехов. Она переиграла почти всего Шопена, многие фортепианные и вокальные сочинения Шуберта, Грига. Начав одновременно заниматься и вокалом (с 15 лет), исполняла арии из опер Гуно, песни других западных композиторов. Видя в ней исключительную одаренность и чувствуя, что больше уже дать ей ничего не сможет, педагог посоветовала Шафике поехать в Москву и продолжить учебу в консерватории.
Москва произвела на юную Шафику неизгладимое впечатление, и она на всю жизнь полюбила этот город. Прослушавшая ее московская профессура дала самую высокую оценку ее способностям, предрекая огромные возможности ее таланту. Но… приемная комиссия отказалась зачислить способную абитуриентку, сославшись на классовую принадлежность: по наивности Шафика написала в автобиография, что ее отец – мулла. С точки зрения большевиков, стоявших на страже образования, дочь «нетрудового элемента» не могла учиться вместе в детьми кухарок и пролетариев. Вернувшись в Севастополь, Шафика залечивала душевную травму, снова с головой уйдя в творчество. По просьбе татарского населения в городе был открыт клуб, который так и назывался «Татарским клубом». К нему потянулась не только молодежь, но и представители старшего поколения, которые охотно посещали спектакли и концерты. Репертуар был интернациональным.
В 1927 году, когда Шафике исполнилось 17, одно из таких представлений посетил 24-летний молодой человек, приехавший в Севастополь в командировку. Увидев Шафику на сцене, он понял, что, если не станет мужем этой девушки, то будущая жизнь его потеряет всякий смысл. Родившись в Симферополе и окончив там гимназию, он, лидер по природе, был «грозой» своего района. А захваченной бурей революции и гражданской войны, воевал против белых то на стороне зеленых, то красных: к русскому царизму у него с пеленок была привита родовая неприязнь. Все его предки, принадлежа к высшему мусульманскому духовенству, состояли в непримиримой оппозиции к царскому режиму. И хоть его отец Куддус-эфенди погиб не от царя, а от большевиков, но это произошло уже после бурных событий гражданской войны. Абдураим Куддусович Кутдусов похоронил отца, скрыв от властей его похищение из камеры смертников. К моменту встречи с Шафикой он слыл идейным коммунистом, у которого отец умер своей смертью в 1922 году. Что же касается происхождения, то он, не в пример Шафике, во всех официальных бумагах это умело скрывал (благо, сам работал юристом).
Шафику покорил бесстрашный рыцарь, превосходящий всех ее ухажеров блестящим умом, решительностью и упорством.
Но Юсуф Рахимов дал отказ на брак, здраво рассудив, что замужество может загубить еще неокрепший талант, в коем он уже не сомневался. Однако женская природа в тот момент взяла верх над всеми остальными эмоциями (ведь свободной любви тогда не существовало) и Шафика, «украденная» из родительского дома, покинула не только Севастополь, но и духовную и творческую жизнь, что взрастила ее, окунувшись в быт, доселе незнакомый и непривычный. Правда, семейная жизнь с появившимся ребенком хоть и не похоронили в ней стремления к возвышенному искусству, однако на несколько лет задержали ее развитие в этом направлении.
В Керчи, когда сын Джавид немого подрос, и появилось свободное время, Шафику пригласили в качестве пианиста-концертмейстера на радио, где был создан профессиональный камерный симфонический оркестр и хор. А когда оркестр сократили, ее уговорили работать в клубе водников, озвучивать немое кино. Работа тапера специфична, потому что приходится играть при выключенном свете, то есть вслепую. Поэтому такая работа требует технического мастерства. Шафика обладала этой техникой и на память играла баллады Шопена, пьесы Шуберта, Листа и, вообще, импровизировала на темы популярных современный мелодий.
В конце 1934 года у нее родился еще один сын – Эрнст (Эрик). А перед этим Абдураима исключили из партии, уволили с работы и намеревались «поставить к стенке». Причина – сокрытие своего происхождения («враг проник в ряды ленинцев»). Чтобы выжить, Шафике пришлось работать с грудным ребенком сразу на двух работах: днем – экономистом на заводе, а вечером – тапером в клубе водников. Через четыре месяца на помощь приехала из Севастополя мать Шафики Фатыма и забрала грудного внука к себе. Это была первая встреча матери и дочери после долгой разлуки. Ведь Абдураим, как коммунист, не имел право общаться с «враждебными элементами», коими, оказывается, являлись родители Шафики. Но после выхода из партии запрет, естественно, был снят, потому что сам стал «классовым врагом».
Правда, Абдураим в это время скрывался в Москве, где устроился работать в Музей революции юрисконсультом. Шафика же, обретя некоторую свободу – один сын в Севастополе, а муж в Москве, – стала посещать драматический театральный коллектив при том же клубе водников. Для провинциального города коллектив оказался на редкость сильным, и руководил им профессиональный режиссер. Шафика там стала незаменимой звездой – при таких-то обширных дарованиях это было неудивительно.
В 1936 году семья Кутдусовых покинула Керчь навсегда. Вообще, этот год оказался насыщенным событиями, некоторые из которых стали определяющими в дальнейшей жизни Шафики. В Севастополе разорили мечеть, а имама-хатипа низвели до сторожа. Став дочерью представителя рабочего класса, Шафика была принята, наконец, в специализированное учебное заведение – Симферопольское музыкальное училище. Она поступила на два факультета – фортепианный и вокальный. В это время вернулся из Москвы Абдураим и стал работать в Симферопольской коллеги адвокатов. Наконец, старший сын пошел в школу.
На фортепианном факультете Шафику забрала к себе, определив сразу на второй курс, сильный и солидный педагог Ева Павловна Сеферова (армянка по национальности), многие ученики которой продолжали учебу в Московской и Ленинградской консерваториях. И Шафику она тоже вознамерилась сделать великой пианисткой. На вокальном факультете сильных педагогов не было, и с ней стал заниматься сам директор училища Ардатов. Голос у Шафики оказался лирико-колоратурным сопрано красивого тембра. Будучи сама пианисткой, Шафика быстро выучивала предлагаемый репертуар, а голос в процессе учебы развивался, приобретая различные тембровые окраски, которыми она в совершенстве владела, став впоследствии оперной певицей.
В 1939 году Шафика завершила учебу на фортепианном отделении училища, обретя, наконец, время для трудовой карьеры. Как раз в это время в Симферополе был создан ансамбль песни и танца крымских татар и Шафику зачислили солисткой ансамбля. Одновременно по совместительству она стала работать в крымском радиокомитете пианистом-аккомпаниатором, где со временем стала выступать с самостоятельными концертными программами уже как певица (в 1940 году она закончила вокальное отделение музыкального училища).
Однако оперы в Крымской республике не было. В этот период своего творчества до 1941 года Шафика расширяла диапазон своего исполнительного творчества от народных татарских и крымскотатарский песен до классических романсов и оперных арий.
Осенью 1940 года в Крым прибыла группа специалистов-музыкантов, возглавляемая композитором Джаудатом Файзи для отбора на конкурсной основе оперных вокалистов на предстоящую декаду татарского искусства в Москве. Шафика понравилась комиссии и получила персональное приглашение. Декада намечалась на июнь-июль 1941 года.
В Казань для начала репетиций Шафика приехала зимой 1941 года вместе с младшим сыном Эриком и поселилась в гостинице. На заглавную роль оперы «Алтынчеч» претендовало семь вокалисток, съехавшихся со всего Советского Союза. Нужно было оставить двоих. Выбрали Шафику и жену дирижера оперы Кайбицкую. С этого момента Шафика Кутдусова стал ведущей солисткой Казанской оперы. Там ею были исполнены партии: Фариды из оперы «Фарида» М. Юдина, Су-Сылу («Туляк» Н. Жиганова), Сарвары («Башмачки» Д. Файзи), Джильды («Риголетто» Дж. Верди), Тоски («Тоска» Дж. Пуччини), Виолетты («Травиата» Дж. Верди), Розины («Севильский цирюльник» Дж. Россини), Марфы («Царская невеста» Римского-Корсакова) и еще много других ведущих партий. Всего более двадцати ролей.
Но не все в жизни было так прекрасно. Работники НКВД не дремали. Объявив крымских татар «предателями родины», они стали искать компромат на Шафику, хорошо помня, откуда она приехала в Казань. Искали мучительно долго, потому что не за что было зацепиться: в оккупации не была, муж геройски погиб на войне, сама – любимица публики. Наконец, нашли: неблагонадежна, потому что поддерживает контакты с «врагами народа», то есть с родственниками, находящимися в опале. Но инкриминировать это обвинение открыто не решились, просто «посоветовали» директору театра и новому главному режиссеру уволить ее с работы как… профнепригодную – нелепее причины придумать не смогли. А когда руководящие деятели театра возмутились самоуправством нового руководства театра, написав персональные заявления о несогласии с таким решением, директор вынужден был проговориться, что это указание поступило с «Черного озера» (так называлась местность, где располагался НКВД в Казани). За эту болтливость директор вскоре лишился своего места. Но черное дело свое он все же сделал. Это произошло в 1950 году, когда она уже была Заслуженной артисткой ТАССР. От такой несправедливости Шафика заболела, надолго потеряв голос.
Однако НКВД оказался не всесильным. Люди, знавшие и ценившие Шафику, поддерживали ее вопреки стараниям НКВД. Олег Лундстрем, создавший свой джазовый оркестр, пригласил Шафику петь с джазом. Этот творческий союз с великим музыкантом продлился меньше года потому что в 1951 году оркестр Лундстрема разогнали, а играть джаз в СССР запретили вообще. Коммунисты установили жесточайший террор над свободой творчества, превзойдя в своем бессмысленном рвении испанскую инквизицию времен Игнатия Лойолы.
Шафика вынуждена была поехать в Москву. Она получила приглашение в Гастрольбюро СССР, выдержав конкурс вокалистов, где на одно место претендовало 40 человек.
Несколько лет после этого Шафика Кутдусова с успехом гастролировала по Союзу от Владивостока до Прибалтики с постоянно обновляющейся концертной программой. В 1953 году Шафику снова пригласили в Казань: предстояла запись оперы «Алтынчеч», она длилась более месяца. Шафика была единственной, которой доверили исполнить партию «Алтынчеч».
Пройдя сложный конкурс, проводимый Москонцертом, она вышла победительницей и на нем, оставив за собой более двухсот претенденток. Став солисткой Москонцерта, выступала с концертами вместе с такими знаменитостями театрального мира, как Иван Козловский, Зара Долуханова и другими. Среди них был и Рашид Бейбутов, исполявший с Шафикой дуэты из спектакля «Аршин мал алан».
В апогее своей славы и творческого взлета, когда впереди ее ожидали заманчивые перспективы возвращения на сцену, случилось непредвиденное: обследование легкого недуга в больнице имени Склифосовского показало, что у Шафики рак желудка и что дни ее сочтены. Сказались напряжения военных лет, а потом стрессы с незаслуженным увольнением, которые, как ядом, отравили и сожгли организм, не оставив никакой надежды на выздоровление. Ей оставалось жить всего месяц. Последние три дня у ее постели бессменно находилась младшая сестра Нурия. Она рассказала: «В эти дни я не слышала от Шафики ни жалоб, ни упреков, ни даже намека на то, что она знала о своей близкой кончине. Это была героическая личность, которая прожила короткую, но яркую, красивую, полную труда и творчества жизнь. В ее предсмертной записке было написано: «Я счастлива, потому что прожила свою жизнь не зря. Я служила любимому искусству, родила и вырастила двух замечательных сыновей. Любила и была любима. Я ни на кого не держу зла. Прощайте, родные и любимые…»